… ГОРЕЛ «Дуглас»,- рассказывает В.И. Щербаков- писатель- эзотерик, ученый, автор документального романа «Встречи с БОГОМАТЕРЬЮ». — Последние порывы метели прижимали дым к березняку. Казалось вот- вот небо успокоится, но пока мчались и мчались белесые, серые, сизоватые, разорванные ветром тучи, и сыпал снег. Влажный осений снег налипал на одежду. И вдруг синий разрыв между седыми облаками- точно прорубь. Самый последний вздох непогоды.
Тишина. Предсумеречный час. Дым спокойно застилал долину. Две черные струи дыма поднимались вверх от резиновых баллонов самолета, огромных, почти метровой толщины. Еще светилось пламя. Издалека оно казалось зарницами в полуслепом, очищавшемся от снежных вихрей небе.
Это была американская машина из тех. что закуплены были на третий год войны и перегонялись по Колымской воздушной трассе- над Чукоткой, Колымскими хребтами, Сибирью.
Соломин увидел летчика. Он лежал на боку в тридцати шагах от левой плоскости. Вероятно, его отбросило от самолета взрывом. Черное, обожженное лицо, на шее- глубокая рваная рана, от которой на снегу запеклась кровь, обгоревший комбинезон- все говорило за то, что еще в воздухе произошло нечто из ряда вон выходящее, а потом ослепший в пурге самолет врезался в пологий склон сопки.
Кто- то из спасательного отряда нашел второго члена экипажа. Собрали документы. Из трех пар лыж соорудили легкие сани. Но когда прошли километр от места катастрофы, спохватились: на «Дугласах» экипаж состоял из трех человек. Василий Макарович ( Соломин ) вызвался вернуться. Уже темнело. Он искал, пока не высыпала звездная пыль над головой. Наломал веток лиственницы, развел костер. Яркое бездымное пламя согрело мгновенно. Отсюда, из пределов белого пятна уже было не рассмотреть самолет. Почти километровый круг поиска замкнулся. «Может быть, их было двое,»- подумал Василий Макарович, вспомнив чисто выбритые виски летчиков. Где- нибудь на Аляске они зашли в заморскую парикмахерскую. Двое. Третьего, быть может, не было.
На следующий день с утра валил снег. А потом зима окончательно вступила в свои права. На самых крутых склонах обрушились снежные карнизы, в долину сошли две- три небольшие лавины, вода в реке, борясь со льдом, растеклась над ним, и от нее шел пар, сохранявший еще некоторое время тепло. Потом и река погрузилась в спячку, ее засыпало снегом, и нитки следов тянулись от одного берега к другому, рассказывая молчаливо о вышедших на зимний промысел горностаях.
Таков рассказ Василия Макаровича Соломина.
Штурмана он нашел в мае, когда начал сходить снег. Его имя Павел Артемьевич Никольский.
— Штурман выпрыгнул первым. Судя по всему, самолет уже терял скорость. Никольский Павел… тысяча девятьсот двадцатого года рождения. Пурга могла затянуть его под винт. Не было у него правой руки, вот в чем дело.
— И вы обнаружили пакет в его документах? — Я хотел знать подробности, потому что содержимое пакета, вся эта история вызывали у меня в последние дни неодолимые приступы бессонницы, я засыпал лишь для того, чтобы видеть это во сне, а просыпался, что бы дать хоть какое- то объяснение случившемуся. Это был, естественно, не первый разговор с Соломиным. Прошло тридцать семь лет. И все яснее становилась цепь событий прошлого, удивительная загадка целлофанового пакета как бы взрослела вместе со мной…
— Нет. Пакет был в планшете. Я едва не прошел мимо. Из- под снега, в проталине около старого пня виден был угол планшета. Ну а дальше знаешь… — Соломин обращался ко мне на «ты», потому что старше меня вдвое, он привык к тайге, привык к приключениям, привык уже и к этой истории…»
Тишина. Предсумеречный час. Дым спокойно застилал долину. Две черные струи дыма поднимались вверх от резиновых баллонов самолета, огромных, почти метровой толщины. Еще светилось пламя. Издалека оно казалось зарницами в полуслепом, очищавшемся от снежных вихрей небе.
Это была американская машина из тех. что закуплены были на третий год войны и перегонялись по Колымской воздушной трассе- над Чукоткой, Колымскими хребтами, Сибирью.
Соломин увидел летчика. Он лежал на боку в тридцати шагах от левой плоскости. Вероятно, его отбросило от самолета взрывом. Черное, обожженное лицо, на шее- глубокая рваная рана, от которой на снегу запеклась кровь, обгоревший комбинезон- все говорило за то, что еще в воздухе произошло нечто из ряда вон выходящее, а потом ослепший в пурге самолет врезался в пологий склон сопки.
Кто- то из спасательного отряда нашел второго члена экипажа. Собрали документы. Из трех пар лыж соорудили легкие сани. Но когда прошли километр от места катастрофы, спохватились: на «Дугласах» экипаж состоял из трех человек. Василий Макарович ( Соломин ) вызвался вернуться. Уже темнело. Он искал, пока не высыпала звездная пыль над головой. Наломал веток лиственницы, развел костер. Яркое бездымное пламя согрело мгновенно. Отсюда, из пределов белого пятна уже было не рассмотреть самолет. Почти километровый круг поиска замкнулся. «Может быть, их было двое,»- подумал Василий Макарович, вспомнив чисто выбритые виски летчиков. Где- нибудь на Аляске они зашли в заморскую парикмахерскую. Двое. Третьего, быть может, не было.
На следующий день с утра валил снег. А потом зима окончательно вступила в свои права. На самых крутых склонах обрушились снежные карнизы, в долину сошли две- три небольшие лавины, вода в реке, борясь со льдом, растеклась над ним, и от нее шел пар, сохранявший еще некоторое время тепло. Потом и река погрузилась в спячку, ее засыпало снегом, и нитки следов тянулись от одного берега к другому, рассказывая молчаливо о вышедших на зимний промысел горностаях.
Таков рассказ Василия Макаровича Соломина.
Штурмана он нашел в мае, когда начал сходить снег. Его имя Павел Артемьевич Никольский.
— Штурман выпрыгнул первым. Судя по всему, самолет уже терял скорость. Никольский Павел… тысяча девятьсот двадцатого года рождения. Пурга могла затянуть его под винт. Не было у него правой руки, вот в чем дело.
— И вы обнаружили пакет в его документах? — Я хотел знать подробности, потому что содержимое пакета, вся эта история вызывали у меня в последние дни неодолимые приступы бессонницы, я засыпал лишь для того, чтобы видеть это во сне, а просыпался, что бы дать хоть какое- то объяснение случившемуся. Это был, естественно, не первый разговор с Соломиным. Прошло тридцать семь лет. И все яснее становилась цепь событий прошлого, удивительная загадка целлофанового пакета как бы взрослела вместе со мной…
— Нет. Пакет был в планшете. Я едва не прошел мимо. Из- под снега, в проталине около старого пня виден был угол планшета. Ну а дальше знаешь… — Соломин обращался ко мне на «ты», потому что старше меня вдвое, он привык к тайге, привык к приключениям, привык уже и к этой истории…»
ТАК, собственно, и попал в руки В.И. Щербакова текст Третьего Обращения Коалиционного Отряда наблюдателей- текст, что рано или поздно, непременно должен был быть опубликован…
Владимир Иванович ЩЕРБАКОВ- московский писатель, ученый, автор документального романа «Встречи с БОГОМАТЕРЬЮ».
Комментариев нет:
Отправить комментарий